Ответ автора книги «Украинка против Украины» профессору из Луцка

До сих пор полемика по поводу нашей книги шла преимущественно с журналистами, которые не удосужились прочитать критикуемый текст.

И вот, наконец, за опровержение берется профессионал: доктор филологических наук из Луцка Мария Моклица. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что это вовсе не первая ласточка, а первый блин. Ибо качество аргументации практически не изменилось.

В начале книги мы согласились с Лесей Украинкой, что высказывание нужно оценивать по содержанию, а не по тому, на каком языке оно написано. Поскольку эта мысль вполне бесспорна, ее можно применять и к текстам самой писательницы.

Вся книга посвящена анализу некоторых сомнительных выводов классика. Профессору это очень не понравилось. Главной нашей ошибкой она считает то, что мы вообще занялись Украинкой: "Чому Леся Українка?", а не Пушкин, Достоевский, Толстой, Горький, Блок, Есенин, Маяковский, Булгаков и "численна когорта соціалістів типу Герцена і, тим паче, комуністів, серця яких належали виключно партії".

Но зачем же мы будем анализировать "иностранную" литературу, если для этого существует целый легион дипломированных специалистов? Сама Моклица, например, "1976 р. закінчила філологічний факультет Київського державного педагогічного інституту ім. М. Горького за спеціальністю "Російська мова та література"… Працювала вчителем". И мы станем соревноваться с ней в знании "буревестников", "соколов" и "глупых пингвинов" (ударение на первом слоге)? Как говорил известный персонаж: "Это несерьезно!"(с).

Тем более, что просветив школьников (а потом и студентов), она занялась фундаментальной наукой: "Кандидатську дисертацію на тему "Природа конфлікту в прозі про село 1950-1980-х рр." (спеціальність – радянська багатонаціональна література) захистила 1991 р.". Была, оказывается, и такая "научная" специальность. Вскоре, правда, она испарилась. Но оставила после себя неразрешимую загадку: а куда сгинули "научные" выводы кандидатов и докторов, подвизавшихся в этой специальности? Наверное, лежат в том же кладезе премудрости, где и достижения научных коммунизма и атеизма.

Ну что мы могли бы, например, сказать о природе вышеуказанного "конфлікту в прозі"? На память приходит только одно: все конфликты тогда носили исключительно неантагонистический характер.

А в диссертации Моклицы эта нехитрая мысль, небось, всесторонне обоснована на материале многонациональной советской литературы (в чем желающие могут убедиться лично). Затем, в полной мере попользовавшись ценностями "нашего многонационального дома", она переключилась на "наш європейський дім" и сейчас успешно осваивает его ценности.

По сути обвинений в адрес русской литературы можем сказать следующее. Бесы мучают всех: украинцев и русских, писателей и читателей. Но некоторым удается выработать против них иммунитет и они начинают делиться с людьми антителами. В этом особая ценность произведений Сковороды и поздних Гоголя, Кулиша и Костомарова, зрелого Пушкина и Достоевского. А другие так и остаются в плену нечистых духов. Например: Шевченко и Украинка, Франко и Маяковский (в книге мы несколько раз упоминаем о бесоодержании Горького).

А тот, кто делает из них идолов, автоматически принимает на себя их бесов. Интересующиеся христианским анализом русской литературы могут обратиться к многотомной работе М. М. Дунаева "Православие и русская литература".

Об украинской же литературе аналогичной работы, к сожалению, нет. И, судя по всему, не скоро появится. Моклицы не разрешают. В украинской филологии превалируют комплиментарные подходы, а критические аргументы рассматриваются как проклятия и проявление ненависти в адрес критикуемого. Вот и наш анализ произведений Украинки вызвал у филолога не совсем адекватную реакцию: "ближнього свого, як каже Слово, треба любити, як самого себе, і судити його не можна, бо це прерогатива Вищого Судії, і камінь кидати у нього теж не можна, бо він повернеться і поцілить тебе самого, значно більш грішного".

Подобные аргументы мы уже слышали от юных луганских журналистов. Но, поскольку Евангелия они не читали, пришлось им напоминать. Апостол Иоанн предупреждал христиан: "Не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они". Следовательно, христианин обязан рассуждать и судить о том, каким духом дышит очередной "властитель дум". Христианин может молиться за грешника и его душу. Но при этом обязан судить о том, где грешное, а где праведное. Хотя бы для того, чтобы воздерживаться от греха.

Произведения Украинки тоже можно анализировать и судить о них. Во всяком случае, профессор не отказывает себе в этом и отсылает всех интересующихся к статье "Pro et contra християнства (драматургія Лесі Українки)" в журнале "Слово і час" за 2001 год (№6). В этой небольшой работе сосредоточена главная филологическая премудрость по этому вопросу.

Статья носит революционный характер. Ни классики украинской филологии Н. Зеров и М. Драй-Хмара, ни многочисленные современные исследователи не подозревали, о том, что так очевидно для Моклицы. Оказывается, Леся Украинка была "християнкою в найкращому сенсі слова". И не одна она: "Міріам…Долорес…Всі інші героїні (крім згаданих щойно – ще й Кассандра та Мавка!) йдуть добровільно на хрест, це "природжені мучениці", розп’яті людьми за вірність духу. Чи не такою "природженою мученицею" була й Леся Українка? Тобто християнкою в найкращому сенсі слова?".

Такой. Точно такой же "христианкой" (как Мавка, Кассандра и Долорес) была их создательница. Ведь сюда, в таком случае, можно отнести и подростков из гитлерюгенд с фаустпатронами (тоже ведь, следуя логике Моклицы, такие же типичные "мученики" – за веру свою ложившиеся под русские танки).

Первой в этом списке "християнок" идет одержимая Мириам. Правда, после воскресения Христа она не хочет видеть "горячо любимого". Однако все-равно – христианка. Правда, она обуреваема своей всепоглощающей ненавистью ко всему, что шевелится. Но все-равно – "носій християнської віри". Also sprach Moklitza…Еще она говорила такое: "Наше співчуття на боці Міріам, і приваблює вона нас саме одержимістю". Но подобне нехитрые приемы проходили только в советской средней школе (где подвизалась Моклица). Да и то не во всех классах.

Завершается статья анализом драмы "Руфін і Прісцілла", которая "далеко випередила свій час, навіть ми й досі не готові до сприйняття твору". Профессор скромничает: уж она-то (в отличие от некоторых) вполне готова. Вывод филолога по всей драматурги Українки однозначен: "Стає очевидно, що критика християнства… завершилася прийняттям християнства". После этого довольно странно выглядит последнее предложение статьи: "Руфін і Прісцілла" – дзеркало, в яке страшно зазирнути’. Кому страшно? "Християнам" (типа Мавки)?

За прошедшие со времени написания статьи годы украинские филологи, которые прекрасно знают творчество Украинки, не торопятся присоединяться к эксцентричной гипотезе Моклицы. (Одни, видимо, вспоминают последние антихристианские замыслы писательницы. Другие не могут забыть о тех баталиях, которые она, как ‘прирожденная мученица’, претерпела против ненавистного ей венчания. Когда родители особенно достали, она написала сестре по поводу их лицемерия: ‘Я сумніваюсь, чи то щире те невір’я і те вільнодумство’). А ей это и не нужно. Вопрос давно решен и подписан. Более того: за последние годы писательница была просто канонизирована.

Осталось только внушить профанам: ‘Панове православні Бобров і Дерев’янко, повірте: якщо існує рай, як його уявляв великий християнський вільнодумець Данте, то у ньому обов’язково сидітиме неподалік від трону Богоматері і Велика Християнка Леся Українка’. А может для начала все-таки поместить ее в чистилище? Однако, к сожалению, торг в этом деле, судя по всему, неуместен.

Да если бы остановка была только за нами, разве мы не поверили бы филологу на слово из одного решпекта. Но что такое мы? И кому нужен наш респект? А есть куда более серьезные организации. Вот католики точно не будут спешить поверить на слово: слишком уж много римских пап ‘великий християнський вільнодумець Данте’ поместил в аду. И для всех прочих христиан загробный мир, ‘як його уявляв Данте’, вовсе не является его адекватным описанием. Так могут думать только украинские филологи. Да и то не все.